Главная/Новости/Вы здесь

Олеся Катаева о жизненном выборе и любимой работе

Я достаточно сознательно выбрала свою профессию психолога. Еще в университете стала волонтером в некоммерческой организации, чтобы появилось какое-то представление о профессии, работала со взрослыми людьми с инвалидностью, с молодыми ребятами с физическими и ментальными нарушениями, с неблагополучными подростками. И я поняла, что мне интереснее всего было работать с подростками, потому что это такой переходный период, когда что-то по-настоящему может меняться.

25.04.2016

— С чего началось знакомство c Центром ”Работа-i” и Фондом “Рауль” ?

— С Михаилом Кривоносом (прим. президентом Фонда «Рауль») мы были знакомы еще до моего трудоустройства здесь. Я работала в другой некоммерческой организации  также с выпускниками детских домов. Познакомились с Михаилом на мероприятии в «Центре помощи семье и детям» и там выяснили, что мы с одной и той же целевой группой работаем. Тогда и произошел у нас очень принципиальный спор по вопросам работы с нашими подопечными. Помню, Михаил убеждал меня, что важна жёсткая структура в деятельности социальной организации, понятные процессы, четкие значимые цели, постоянные измерения социального эффекта… Говорил, что есть жесткие условия участия в программе, если человек не соблюдает их, то с ним прощаются, потому что есть еще миллион людей, кому надо. А в моей организации была, наоборот, такая очень стихийная модель: гораздо менее структурированая, но в большей степени отталкивающаяся от фактической ситуации ребят.

У Михаила были разные вакансии для выпускников детских домов, я и тогда понимала, что трудоустройство — самая ценная вещь для выпускников. Несколько моих подопечных ребят пришло к нему в проект, трудоустроились при помощи «Рауля» и я отметила тогда эту организацию, как источник вакансий для выпускников. Однако стала меняться экономическая ситуация, наша небольшая некоммерческая организация свернула деятельность. Было неясно, что делать дальше, на время я ушла в другой проект (работа с семьями группы риска), проработала там несколько месяцев, а затем вообще уехала в Индию на два месяца без всяких дальнейших планов.

Год назад, в феврале пятнадцатого года, мы встретились с Михаилом и Ильей, они рассказали о том, что происходило в «Рауле», что многие сотрудники поменяли работу или ушли в декрет. Мы разговорились, обсудили возможные новые направления, и я даже не поняла, что это было собеседование.

В ходе беседы был момент, который мне понравился, даже зацепил, я как-то взглянула другими глазами на Мишину позицию. Он рассказал, что у него очень изменился подход к этой работе спустя три года существования организации. Когда организация получала премию от королевы Швеции, на праздничном мероприятии были разные социальные проекты, мировые инициативы, также выступал с презентацией молодой человек, который делал масштабный проект по поддержке уличных детей в южных странах. Во время церемонии награждения участников попросили рассказать не историю успеха, а историю провала, где человек потерпел явную неудачу. Выступал парень со своим очень успешным проектом, и говорил про три важных принципа, которые он сформулировал для себя и которые потом легли в основу нашей социальной программы. Эти принципы очень близки и понятны мне были и до «Рауля» — это во многом психотерапевтическая позиция, а не педагогическая. И для меня очень важно то, что в моей организации эти принципы являются определяющими.

Первая вещь: мы не решаем за них. Я прихожу такой «благополучный», с каким-то более удачным (зачастую, просто другим) жизненным опытом и решаю, как подопечному нужно устроиться, как жить, с кем прекратить встречаться, где-то сделать вот так-то, как сделала бы, я и его жизнь наладится. Михаил сказал, что ему понадобилось три года, чтобы понять — мы не в праве брать на себя ответственность и решать за них. Для меня это вопрос этики – не пытаться решать за них, что бы они не выбирали, даже когда они ошибаются – это их жизнь. Вторая: их провал — это их провал, их удача — это их удача. Это такая ловушка для профессионального выгорания, потому что очень много неудач, и ты рано или поздно ставишь себе эту двойку и тогда хочется самому все бросить и все обесценить. Третий: не играй в Бога, во всемогущего. Ты можешь делать очень много или очень мало для подопечного, но на его жизнь влияет еще миллиард факторов, поэтому не приписывай себе чрезмерного влияния. И когда Михаил рассказал мне все это, я подумала, что мне такая позиция нравится гораздо больше. Так я и получила предложение о работе, незаметно для себя.

— Какова твоя должность в организации?

— Я руководитель социальной программы благотворительного фонда «Рауль». Идея была в том, чтобы не дублировать услуги государства, а закрыть те узкие места, где выпускникам детских домов не помогают, или помощи недостаточно. Сейчас программа ориентирована на выпускников детских домов от 16-ти до 22-х лет, которые по достижению этого возраста автоматически попадают в лицеи города, там они получают начальную специальность и живут в общежитии при лицее. Это известный факт, что такая среда очень опасна: ребята переживают колоссальный стресс, насилие, вовлекаются в криминальную среду, пробуют все виды психоактивных веществ.

Ресурсов училища не хватает, в среднем, 1-2 психолога на 400 учащихся. Причем, сложных учащихся: все эти ребята пережили тяжелейший опыт жизни в детском доме, при этом у каждого страхи, потребности своего возраста. Девчонки легко и быстро вовлекаются в романтические отношения — ранние беременности. А мальчишкам нужны карманные деньги — начинают воровать или попадать в какие-то темные истории. Куча свободного времени, навыка себя организовывать нет, себе помогать не могут, поддержки нет, здесь угроза – там плохо. И ребята разрушают себя различными способами. У училищ часто нет ресурсов и возможностей помогать каждому такому непростому учащемуся, хотя они делают колоссальную работу.

Наша идея – создать безопасное место, доброжелательную среду, где хотя бы пару часов в день можно побыть самому с собой или с кем-то пообщаться, или в уголке что-то поделать. Такое бесплатное антикафе для ребят, альтернатива подъезду и улице. Чтобы пообщаться с другим человеком, с другим жизненным опытом, тьютором, например, который, с одной стороны, не находится с ними в такой начальственно-подчиненной позиции. Ведь даже у самых лучших воспитателей есть определенные рамки и регламент, им нужно заставлять их ходить на уроки, не курить и не выпивать в общежитии, соблюдать правила, учиться. У нас же очень простые правила: быть трезвым, запрет на оскорбления(мат) и драки. В общем, если ты способен соблюдать эти правила, ты можешь прийти и побыть здесь каждый день, попить чай и кофе, когда ты хочешь. Вроде бы это простая штука такая, но в 18 лет они даже не решают самостоятельно, когда принимать пищу: есть обед, завтрак, ужин, и нету такого понятия «есть, когда захочу».

Можно сейчас про тебя? Почему ты выбрала именно такую социальную группу?

— Методом проб. Я достаточно сознательно выбрала свою профессию психолога. Еще в университете стала волонтером в некоммерческой организации, чтобы появилось какое-то представление о профессии, работала со взрослыми людьми с инвалидностью, с молодыми ребятами с физическими и ментальными нарушениями, с неблагополучными подростками. И я поняла, что мне интереснее всего было работать с подростками, потому что это такой переходный период, когда что-то по-настоящему может меняться.

По моим субъективным переживаниям подростковый период был очень тяжелым, и я ни за что бы не хотела вернуться в свои 13-14 лет. У меня было несколько важных людей в тот момент, которые помогли пережить мне этот сложный этап жизни, и я бы хотела, в свою очередь, кого-то также поддержать.

— Скажи, а какая у тебя была самая большая неудача?

— Была история, когда мы ездили по одному из проектов в детские дома и помогали со сложными случаями, там был мальчик-подросток, у него была очень непростая история: изнасилование потенциальным опекуном, возврат в детский дом, проблемы с поведением, перевод в коррекционную школу. И целый год я ездила к нему, появился прогресс, и месяцев через 8 нашей работы, я поняла, что на одной из сессий он украл мой кошелек.

И я еду домой и думаю: «Какая социальная или психологическая работа — я в людях вообще ничего не понимаю! Как можно не заметить кражу на консультации!». После этого иду на супервизию, а мне супервизор, который более 20 лет в профессии, говорит, что у него случай был, когда ребенок-сирота после 5 лет терапии кошелек украл. Так сказать, добро пожаловать в наш клуб. «Надо понимать, что это не твои проблемы, это их особенности».

— Чем ты больше всего гордишься?

— Наверное, не горжусь, но очень радуюсь, когда встречаю ребят, с которыми работала год-два-три назад и вижу, как многие из них, несмотря на тяжелый детский опыт, справляются, как жизнь налаживается понемногу.

Я приведу здесь небольшую историю, когда мы путешествовали по Индии, то зашли в один из магазинов, где хозяин предложил погадать по руке, моим друзьям он выдал какие-то вещи, которые так или иначе, но правде соответствуют. А мне сказал: «А тебе повезло больше прочих, твоя работа связана с тем, что тебе нравится, но ты при этом карму чистишь». А я в тот момент не работала, засмеялась и сказала ему об этом. А он ответил: «Ты же знаешь, что я имею в виду». И через три недели я вернулась в Питер, и Михаил пригласил меня на работу.